Готова стать юбилейным десятимиллионным человеком, который восхищается тропарём Рождества. Возможно, вскоре я искушусь каким-нибудь более сложным, тонким и тихим творением вроде стихиры инокини Кассии, но это будет не сегодня.

Просто скоро Рождество. Самое время послушать музыкальную подборку из Фрэнка Синарты, украинских колядок и рекламы «Кока-Колы». Могу продать совет: у нашего «Палаца» тоже есть кое-что по теме – «А ці дома, дома Сам пан гаспадар...». Словом, Рождество Христово – один из самых вдохновляющих праздников, если только не самый.

Когда вас последний раз спрашивали про первое чудо Спасителя? Не думаю, что это случалось хоть однажды после окончания воскресной школы, если таковая была в вашей жизни. Но если бы спросили, ответ ваш известен – превращение воды в вино во время брачного пира в Кане Галилейской. «И это значит, что Христос не чужд радости, – начнёте вы. – И это подтверждает, что брак свят, – продолжите вы. – И это говорит о том, что Бог милостив, – закончите вы. – Ничего более удивительного прежде во время земной жизни Господа не происходило!»

Или всё же происходило?

Самое совершенное творение Рождества в самой совершенной форме рассказывает ещё об одном неофициальном чуде – о превращении язычников в христиан с помощью языческого «инвентаря». Четыре строчки, посвящённые всему миру, которые стали и фактом одной конкретной ночи, и пророчеством, которое продолжает «заквашивать вселенную», и поэтической формой, каждое слово в которой добросовестный постмодернист смог бы разложить на тысячи смыслов. И все они слились бы в один большой Смысл, от Которого исходит всё.

Не знаю ничего, что было бы насыщено словом «свет» больше, чем рождественский тропарь. Даже слова, в которых нет «яркого» корня, связаны с ним по смыслу. «Возсия мирови свет разума» – почти избыточность света. Сияющий свет, да ещё и разум, который сам по себе есть средство просвещения. И ведь заметьте тонкость перевода – не «ум», а именно «разум». Когда говорят «зашёл ум за разум», имеют в виду, что некто лишился здравого смысла, может быть, ум ещё в порядке, но трезвости в поступках и взглядах уже нет. И что же случилось в Рождество? Мир наконец очнулся, пришёл в себя. Во всяком случае, у него появился такой шанс, потому что пришёл Тот, Кто делает явным всё, что было скрыто покровом ночи: Свет, Который вспыхнул и обнажил тайное, чтобы обитатели мира увидели Истину.

«Звездам служащии, звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу правды». Эта известнейшая строка почти также уничтожает языческие представления о мироустройстве, как то, что произошло в четвёртый день творения, когда Бог «повесил» на небе два больших и много маленьких «светильников» с вполне утилитарной целью. Пророк Моисей как будто специально указывает на их незначительность и тварность, чтобы не возникало соблазна грешным дело поклониться разок великому и ужасному канделябру. Вот и в евангельской истории звезда используется по одному из своих прямых бытийных назначений – «для знамения». Поклоняться ей после этого? Увольте.

Впрочем, мы начали о свете, и его в этой фразе не меньше, чем в предыдущей. Потому что на фоне мелкой, рассыпанной по обозримому небу манны крошечных звёзд восходит огромная Звезда – Солнце, которое ни в какое сравнение не идёт со своим зернистым фоном, и если уж кому и поклоняться, то Ей. «Ей, ей, товарищи язычники, больше некому!» – просто вопит тропарь. Только вот сюрприз: Она – это не светильник, Она – «Солнце правды». Со светом Солнца всё понятно, но пусть бросит в меня камень тот, кто скажет, что у слова «правда» нет значения, соотносимого со словом «свет». Небесное солнце – это метафора Бога, настоящее же, правдивое Солнце – Он Сам. Правда – это то, что открывается благодаря свету. И снова же, у правды и света одна функция – рассеивать ложь. Как в пословице из закромов Даля: «Правда-матушка светла живёт, ложь под тыном прячется».

«И Тебе ведети с высоты Востока» – «И знать Тебя, Восток свыше». Идеальный тропарь не похож на эту статью, он лаконичен, точен – в нём нет метафор и вообще какой-либо приблизительности. Например, если мы говорим, что «Бог есть Любовь», мы же не имеем в виду, что Любовь – это метафора Бога. Мы считаем Любовь прямым определением без игры слов, без красивостей. Но определение тоже может быть ярким. Думаю, с Востоком произошло то же самое. Это слово – «пучок, из которого смыслы торчат в разные стороны». Оно «тропарски» лаконично и гимнографически многозначно. Рождение, возрождение, появление, пробуждение, красота, обновление мира, то, что наступает после ночи, то, что приносит с собой свет. Чтобы не перечислять все эти качества, нужно сказать просто: «Тебя, Восток».

Всё это – лишь филологические изыскания, которые помогают увидеть полноту смысла простых и сильных слов. Почему «восток», «свет», «правда», «солнце» и «разум» появились в тропаре Рождества? Найти ответ легко, особенно если читать Писание чаще, чем «Поколение». Я же только напоминаю нам всем: православие по-прежнему может вдохновлять гораздо больше, чем рождественская реклама «Кока-колы». «Если это понять, то найдёшь такой источник вдохновения и храбрости!» – сказал герой одного из моих интервью, – «Короче говоря, без Бога грустно». Только потом захотел, чтобы я убрала последнюю фразу. Ну я ведь убрала, верно?