МУЗЫКА РЯДОМ

В младенчестве у меня был пронзительный голос, я много «разговаривал», а иначе говоря – плакал. Бабушка не раз замечала о моих руладах: «Какой голосистый – будет батюшкой!»

Любовь к музыке и вокальные данные отчасти передались мне по наследству. Моя бабушка София родилась на Полесье, а народ там поющий. У неё тоже был хороший звонкий голос. Когда мы с братом оставались летомв деревне, я часто слышал, как она поёт. У отца в детстве был замечательный дискант. Однажды его даже хотели забрать на обучение в столицу, но родители не отпустили. Отец очень музыкален. У него хороший слух, папа сразу слышит фальшь.

Моя же история началась в третьем классе гимназии, когданужно было выбирать специализацию обучения: изобразительное искусство, танцы или музыка. Решение не заставило себя долго ждать. Я с воодушевлением взял в руки баян, занимался сольфеджио, музыкальной литературой, ходил на хор.

Но занятия «из-под палки», когда приходилось скрупулезно оттачивать элементы игры на баяне, повторять хоровые партии, вскоре наскучили. Не раз учительница музыки ловила меня в фойе гимназии и насильно приводила в класс заниматься. Я мечтал быстрее оказаться в восьмом классе, поскольку знал, что тогда занятия станут необязательными и можно будет бросить эту надоевшую музыку. И я дождался. И бросил, хотя преподаватель была мною довольна и говорила родителям, что их дитя подаёт надежды. Какое-то время по её настоянию я играл в детском ансамбле (мы даже где-то выступали). Все четыре последующих года я даже не слушал музыку, не говоря уже о том, чтобы ей заниматься.

Но на выпускном я услышал дико популярную в то время песню группы The Offspring. Затем узнал ещё парочку композиций. Их мотивы стали постоянно крутиться в моей голове. А тут ещё мой лучший друг приобрёл кассету лучших хитов группы – у меня появился единомышленник. Долгое время я слушал только The Offspring, потом захотелось чего-то новенького. На первом курсе университета я стал близко общаться с двумя ребятами из Лиды. Они были настоящими меломанами. Их фонотека содержала огромное количество кассет и дисков. Друзья не только расширили мой музыкальный кругозор, но и приобщили к тяжелой музыке (по моему желанию, конечно). Не знаю, как объяснить мою любовь к такой музыке на тот момент. Наверное, всё же моя душа была созвучна с ней.

Я много общался с моими новыми знакомыми. Вместе мы иногда ходили на нечастые концерты в нашем городе. Я всё чаще доставал свой запыленный баян, пытался подбирать мелодии, которые постоянно крутились в голове. Да и мой лучший друг тогда осваивал гитару. Мы проводили много времени вместе, музицируя, очень много пели на два голоса. За этими занятиями проходили дни.

Так получилось, что в начале 2003 года друг пригласил меня в состав католического хора. Он – католик, и уже несколько лет там пел. Я согласился с радостью, потому что не петь я не мог. Так начиналась моя хоровая эпопея, которая продолжается до сегодняшнего дня. Параллельно с католическим хором мне посчастливилось петь в хоре «Дойлiдства», в котором мы исполняли православные песнопения Рахманинова, Архангельского, Бортнянского и других знаменитых композиторов. Этот коллектив заставил меня по-иному взглянуть на культуру пения, показал,каким должно быть исполнение хоровой музыки. Затем был сессионный «Польский хор мира», Волковысский коллектив «Кантелена», с которым я выступал на фестивале в Кошалине. Можно сказать, в то время я просто растворился в музыке. Мне хотелось пробовать себя везде и во всём. Поэтому, когда певчий Владимирского храма Павел пригласил меня к ним в хор, я не раздумывал и с радостью согласился. Это был апрель 2008 года. Приглашение оказалось для меня знаковым во всех отношениях. Самым главным, конечно, было то, что я пришёл в храм и начал участвовать в богослужениях, хотя сознательное моё воцерковление тогда ещё не произошло. Фестивали, спевки, репетиции, слёты, участие в приходском театре «батлейка» – всё это высвободило огромное количество творческой энергии.

В июне того же года я стал петь в группе, исполняющей тяжелую музыку, чистым вокалом. Всё и везде мне казалось вектором приложения моих творческих сил. Поэтому пение в тяжелой группе я тоже воспринял как творчество, «чистое искусство». Правда, с группой мы практически не встречались, была всего парочкарепетиций за несколько лет. Каждый из музыкантов продумывал свои партии дома. Когда приходилось встречаться, мы делились наработками и сразу разбегались. В основном же общались и решали музыкальные вопросы в Интернете. Всё это время я прямо на крыльях летал! Подумать только – я пою в группе! Музыка, творчество в то время были моей жизнью.

В 2012 году меня приняли в экспериментальный театр-студию «Бочонок». Там мы занимались актёрским мастерством, сценической речью, пластикой, играли в спектаклях. Музыка и здесь не оставила меня. Мою музыкальность заметил режиссёр, и он использовал её в постановках. В одной из ролей был задействован мой вокал. Мы записали фонограмму, и я пел на сцене. Также работали над постановкой большого праздничного театрально-музыкального концерта со сценически оформленными вокальными номерами, где у меня должно было быть 4 номера, но концерт так и не был поставлен.

Словом, музыка постоянно сопровождала меня на жизненном пути, но, несмотря на это, её всё равно не хватало. Дома я полюбил напевать мотивы известных песен на диктофон. Минус включал через колонки и пробовал под него петь. Так я записал несколько десятков добротных по домашним меркам треков, которыми потом делился с друзьями. Чуть позже я полюбил начитывать на диктофон аудиокниги. В голове родилась идея сделать вариант прочтения «Преступления и наказания». Были замыслы, как это осуществить, но в процессе работы я понял, что для достижения приемлемого результата у меня не хватит опыта и технической базы. Я всерьёз загорелся создать домашнюю студию звукозаписи. Хотелось записывать вокал и аудиокниги на более высоком уровне. Начал с приобретения хорошего студийного микрофона. Затем у меня появилась неплохая внешняя звуковая карта. Как жаль, что довести задуманное до конца так и не удалось.

В 2013-м у меня обнаружились проблемы со связками. На некоторое время мне нужно было перестал петь в храме. Конечно, это обстоятельство сильно подорвало моё душевное состояние. Музыки стало меньше, и с этим ничего нельзя было поделать. Но хуже всего то, что, перестав петь в хоре, я перестал посещать богослужения, и театр стал занимать практически всё свободное время, на него уходили все силы. Я с ужасом осознал, что пение, музыка держали меня в храме, а перестав петь, я полностью был побеждён своей ленью и нерадением. Внутри меня образовался вакуум, который ничем нельзя было заполнить. Это тяготило. Поэтому вскоре я всё же стал посещать свой храм по воскресным дням, а затем иногда и по будням. Спустя некоторое время я снованачал петь в приходском хоре под руководством матушки НатальиГапличник. Не знаю, как это произошло, ведь тогда я совсем не жаждал себя где-то пробовать и проявлять. Но, видно, Господу угодно было всё равно меня туда привести. Связки мои к тому времени немного восстановились.

|

Думаю, музыка может быть полезна для человека на пути к Богу, если увлекает его и не позволяет заниматься параллельно чем-то низким, недостойным – заполняет внутреннюю пустоту. Такимобразом, Господь может хранить «душевных», впечатлительных, творческих людей от падений.

|

Но так не может продолжаться вечно. В тот момент, когда вера в человеке укрепляется настолько, что он готов по своей воле, собрав все силы, следовать за Христом, музыка должна уйти в тень и не мешать молитве и богообщению. Она уже не должна заполнять человека всецело. Там должен поселиться и действовать Бог! Каждый должен чувствовать этот момент и расставить приоритеты.

И для меня такой момент наступил. Связано это было с моей группой. После записи альбома мы решили заняться активной концертной деятельностью. Были утверждены туровые даты концертов, и мы несколько месяцев провели на репетиционной точке. Там-то и прозвенел первый звоночек. Я понял, что просто слушать тяжелую музыку и сочинять вокальные партии – это одно, а вести образ жизни металлиста – совсем другое, мне чуждое и не свойственное. Творчество, искусство и образ жизни здесь идут в одной связке и нельзя уже отделить одно от другого. «Чистое искусство» закончилось. Я всё чаще стал тяготиться репетициями, внутреннее состояние от них становилось унылым и мрачным. Всё больше и больше я чувствовал себя не в своей тарелке.

Кульминацией стал тур. Он совпал с началом Великого поста. Через 10 дней разъездов мы вернулись. Оставшаяся часть поста была для меня окончательно потеряна. Никакой аскезы. Более того – я перестал посещать богослужения. После поста не брезговал пивом по вечерам. С каждым днём уныние только нарастало. Внутри творилось что-то невообразимое. Я падал всё ниже и ниже. Я стал осознавать, к чему приведут меня дальнейшее участие в группе и погоня за «чистым искусством», которое оказалось не таким уж чистым.

Так получилось, что именно в это время я встретил мою Олю. Через некоторое время сделал ей предложение. Она помогла мне прийти в себя. Ради неё захотелось отыскивать смыслы и стараться быть лучше. Я твердо решил уйти из группы. Состоялся сложный разговор с ребятами, но, как я потом узнал, некоторые из них уже догадывались, к чему идет дело и какую новость я им хочу сообщить. Мы пожали друг другу руки и мирно разошлись.

Если раньше мысль о священстве я малодушно игнорировал, то сейчас она подкрепилась нашей общей с Олей решимостью. Мы утвердились в мысли, что хотим послужить Церкви.

Послушание перед поступлением в семинарию я проходил на клиросе своего приходского храма. Снова музыка была рядом. А как без музыки? Но она уже не занимала столько места в сердце, как раньше.

В день памяти архистратига Божьего Михаила мы с Оленькой обвенчались в храме в честь Собора всех Белорусских святых. Теперь у нас была цель жизни – путь, о котором Господь так долго нашёптывал.

Сейчас за плечами половина второго года обучения в Минской духовной семинарии. Здесь, в стенах духовной школы, музыка по-прежнему не оставляет меня – я пою в составе мужского хора на воскресных и праздничных богослужениях. Надеюсь, наше пение украшает службы Успенского Собора Жировичского монастыря.

Студенческая жизнь идёт свои чередом, все мысли сейчас о том, чтобы впоследствии стать священником. Хочется с чистой совестью и пользой служить Церкви. Уверен, что музыка и дальше будет со мной. Толькостанет занимать исключительно положенное ей место. И меня это устраивает, ведь на первом месте в сердце каждого человека должен быть Бог.