Есть одна пошлость, которая наскучила, думаю, даже своим адептам – фраза «я не смотрю телевизор». И дело даже не в том, смотрю я его или нет, и уж вообще не в том, что в телеке всё врут, потому как врут не только в телеке. Дело в человеке, который по какой-то причине решает, что этим надо бравировать.
Он мог бы с таким же успехом сказать честнее: «мне не интересен труд этих людей», «мне безразлично их мнение», «я хочу жить в башне из слоновой кости» или «не хочу казаться динозавром». Вполне оправданно, но говоря «я не смотрю телевизор», человек признаётся бесповоротно в другом – он не умеет «ходить в телевизор», как ходят в театр. В какой-то степени этот телененавистник не способен оценить почти что вид искусства и получить от этого удовольствие. Умберто Эко, кстати, говорил, что нет на свете ни одного серьезного гуманитария, который не любил бы смотреть телевизор. А себя просто считал единственным, кто смог в этом признаться.
Чаще всего, конечно, имеется в виду, что герой нашего времени ходит за впечатлениями главным образом в Интернет, а не в оперный театр или на лыжную прогулку. То есть, конечно, сейчас будет бунт: «Как? Я люблю активный отдых, но при этом не смотрю телевизор!» Повторяю – главное в этом тексте не то, что вы не смотрите, а говорите ли вы об этом. Если я не могу оценить телевидение как искусство, могу ли я оценить как искусство картину, спектакль или концерт? Не разучился ли я получать радость от зрелища или действия, которое происходит прямо сейчас? Умею ли я видеть и чувствовать больше, глядя на Джоконду в Лувре, нежели когда вижу её в ленте Фейсбука? Часто мы просто не знаем ответов, потому что не ходим в те места, где у нас есть шанс их узнать. Интернет, при всей незаменимости и при всей любви к нему, даёт нам многое, но не всё. Боюсь, что он не даёт нам самого главного – почувствовать жизнь.
Я могу посмотреть в Интернете старую оперу «Фауст», но не могу надеть для этого вечернее платье, сесть в кресло, обшитое красным полотном, рядом с соседкой, которая пахнет «Ниной Ричи» и делает бесконечные селфи на фоне балконов с ангелами. Не могу смотреть, как в оркестровой яме дрожат хвосты контрабасов, как тяжёлые кисти-осьминоги тащат к земле занавес и сгибают щупальца у самого пола. И главное – я не могу участвовать в восторге, который охватывает зрителей в лучшие моменты, я не могу быть первым свидетелем актёрских удач и сама не могу дать актёрам энергию зрителя в тот момент, когда рождается жизнь, а не тогда, когда она успеет уже стать суррогатом.
«Чем чаще он (человек) погружён в чувство, не связанное с действием, тем меньше он способен к действию, и в конечном итоге тем меньше он способен к чувству» – это Клайв Льюис так писал о необходимости таинства исповеди. Это ведь касается любых наших способностей и «в конечном итоге» это касается нашей человечности.
Сходите на фестиваль своими ногами — собственно, это всё, что я хотела здесь сказать. В прямом эфире поделитесь собой с теми, кто придёт спеть для вас. Не пренебрегайте реальной жизнью, она делает нас людьми.
